Успех и неудовлетворенность Александра Садовского
Несмотря на то что Александр Садовский художник заслуженный и, безусловно, талантливый, ко всем разговорам о своих заслугах и достоинствах он относится весьма осторожно. Это свойство характера плюс жизненный опыт. Когда именно решил, что будет художником, не сказал, но практические шаги в этом направлении стал делать довольно поздно. О начале учебы рассказывает так: «Уже отслужил армию, стал работать на заводе в Виннице совсем по другой специальности, но попутно учился в вечерней художественной студии. И только потом решился поступать в Одесское художественное училище. Потому что было желание...»
Рассказывает, что в училище был принят благодаря тому, что для демобилизовавшихся из армии делали скидку.
Азы
Алексей: Трудно было учиться?
Александр: Нелегко, но очень хотелось. На первом курсе сразу же ощутил, насколько слабо подготовлен. Принялся за работу. Часто сокращал время сна, благо здоровье позволяло. Выполнял план, вырабатывал навыки, пока количество затраченных усилий не стало переходить в качество. После первого семестра мне поставили «пять» и сказали, что это за количество. Стыдно, конечно, но так было... Зато после второго семестра «пятерка» была уже без всяких комментариев.
Остальные учащиеся имели более серьезную подготовку, закончили художественные школы, студии работали чистенько. Ну а что касается меня... Сам факт, что я понимал, что у меня плохо, это уже положительно. Бог ума дал...
Алексей: Что дало училище, чему научило?
Александр: Думаю, там учили не особо. Основная колея — соц реализм. И от него ни шагу в сторону — за другое можно было получить по шапке. Да я, честно говоря, и не мечтал. Мне тогда хотелось хотя бы овладеть техническими приемами. Ну и по окончании училища уже кое-что умел.
Алексей: Но, наверное, хотелось большего, иначе не продолжали бы учебу?
Александр: Хотел поступать в Киев, но мне знающие люди сказали, что там учатся только дети талантливых родителей. Была мечта Ленинрад, «Мухиика», но не было денег. Поработал год в Одессе как художник-оформитель, заработал некоторую сумму и решил поехать учиться в Харьков. Харьковский художественно-промышленный институт теперь стал Академией дизайна и искусств. До сих пор помню месяц экзаменационной гонки. Перед последним экзаменом по истории с абитуриентами проводил собеседование академик Александр Анатольевич Хмельницкий. Спрашивал каждого, почему он поступает именно в этот вуз. Тогда осталось 14 абитуриентов, а поступить могли только 9. Я мог бы выдумать что-то вроде того, что, мол, это — моя жизнь и т. д. Но вместо этого ответил вопросом: «Я знаю, зачем сюда поступаю, а вы скажите, есть ли у меня шанс?» Он ответил, что гарантия поступления будет стопроцентной, если сдам последний экзамен на «пять». Пришлось за трое суток прочитать и, главное, запомнить четыре объемных книги. «Пять» получил.
Высшая школа
Алексей: Институт отличался от училища принципиально или там все то же, но на более высоком уровне?
Александр: Прежде всего, в институте были совсем другие преподаватели. Почти все — выпускники ленинградских вузов. Например, Александр Хмельницкий — академик, талантливый художник, педагог. Мы называли его лордом. Если где-то в Москве или Ленинграде открывалась какая-то интересная выставка, то он старался студентов туда отпустить, причем организовывал оплату проезда хотя бы в одну сторону.
Или Евгений Иванович Быков, который вел композицию. Сейчас я понимаю, что он рассказывал элементарные вещи, но тогда это было как открытие нового мира. Ставилось мышление, формировалось мировоззрение, нужно было много читать, анализировать. Я вывел для себя такую формулу: анализ работ мастеров плюс работа над собой — равно собственному творческому лицу, индивидуальности. Но кроме анализа есть еще один момент — чувственная сторона. Умом можно добиться многого, но чувство — главное, это высшая материя. Искусство нужно понимать и чувствовать одновременно. Как и себя...
Похвалят ли в Париже
Алексей: Итак, Вы приехали в Сумы в качестве профессионального художника. Как складывалась творческая жизнь?
Александр: Приехал в Сумы работать на художественно-производственном комбинате. Тогда монументальная работа ценилась. Художник-монументалист работает с архитектурой. Тогда архитекторы почти не работали, да и строители допускали всякие огрехи. Нужно было, что называется, латать дыры. Обо мне навели справки, как я учился в институте, у кого. Стали нахваливать. Но у меня насчет этого жесткая позиция. Я говорю себе: «Если хвалят в Сумах, то неизвестно, похвалят ли, например, в Париже».
В юности я занимался спортом, добился некоторых успехов, тоже стали хвалить, и я расслабился. В общем, спорт научил правильному отношению к похвалам, к себе и к работе.
До сих пор в Сумах можно увидеть мои монументальные работы. Некоторые — хорошие, некоторые — так себе. Постепенно в Сумах собралась команда художников-монументалистов, приехал, например, Николай Жилинский, который заканчивал тот же институт, что и я, потом другие. Нашу команду в Киеве на худсоветах называли одной из лучших в Украине. Это не мои слова — так говорили люди!
«Монументальный» период
Утверждают, что монументалисты в советское время обслуживали партийную идеологию. Но лично я не сделал ни одного Ленина. Всегда работал так, как хотел. К
Алексей: Вы помните свою первую монументальную работу в Сумах?
Александр: Это было панно в библиотеке им. Крупской. Вернее, должно было быть. Я делал эскизы в течение четырех лет, сделал около десятка. Но дальше эскизов дело не пошло. Меня прямо называли антисоветчиком, хотя ничего особенного я не предлагал. Просто привнес что-то новое, по крайней мере, для Сум. С Лушпой у меня сложились особые отношения. Он говорил, что именно нужно рисовать, а я не слушался.
Алексей: Обидно, наверное, работать четыре года и не довести дело до конца?
Александр: Я был упрямым парнем. Им не нравится это — я им другой эскиз... Беда в том, что люди, как правило, не хотят думать, любят привычное. Они ленивы по природе. Но людей я не виню, у каждого полно своих забот, а тут еще надо напрягаться... Не виню людей, но начальство, которое принимает решения, должно под ходить к делу иначе, более творчески.
Хотя не могу сказать, что все всегда меня не понимали и зажимали. Например, в вестибюле политехнического института есть мое панно, которое в 1988 г. при знали лучшей монументальной работой в Украине. В панно на заводе «Электрон» я даже делал вставки, изображающие микроструктуру металла. Это были довольно новые решения по тем временам.
Финиша не существует
Алексей: А живописью Вы занимались параллельно?
Александр: Да. Примерно с 1992 г. монументальное искусство стало вообще не нужно. Объективные причины. Политические, экономические. А станковая живопись осталась. Монументальным искусством заниматься уже даже не хочется. Хотя поначалу у меня было мышление монументалиста. Дело в том, что монументальное искусство не нуждается в мелких деталях, полутонах. Там все это даже мешает.
Алексей: Вы с годами менялись как художник?
Александр: Конечно. Есть работы в стиле гиперреализма — портрет как фотография, хотя написан с натуры. Увлекался старыми мастерами Возрождения, неизбежно что-то заимствовал. Но не подражал, а искал себя.
В институте был такой случай. На II курсе я сделал декоративную роспись детского сада. Всем понравилось, оценили на «отлично». А на III курсе повторил тот же ход. Нет, все было по-другому, но повтор был. Тоже «пять», но преподаватель Быков сказал тогда: «Не топчись на месте!» Запомнилось. Вообще-то, пробовал многое. Открывались информационные каналы, удалось побывать в Италии — все интересно. Авангард там — десятилетия поисков, а для нас — скорее попробовать, узнать, что-то взять, что-то отобразить. В свое время вышел на абстрактную живопись, занимался этим около четырех лет, потом отошел, хотя годы эти не пропали даром. Считал, что исчерпал абстракционизм, хотя теперь не думаю. Абстрактная живопись обогащает именно живописно, там все на игре цвета. Она сродни музыке. Бывает, что внутри тебя звучит музыка — это счастье.
Алексей: И когда ощущаешь, что вот оно, получается?
Александр: Ну не совсем. Бывает что победил, но только на день. Потом хочется идти дальше, кажется, что можешь сделать лучше.
Алексей: Можете сформулировать свое творческое кредо?
Александр: Не повторяться. Не повторять себя и других. И постоянный поиск. Этому же пытаюсь научить студентов. Я же вижу, как они иногда пытаются оригинальничать — искривить какую-то фигуру или еще какой-нибудь эффектный трюк сделать. Я тогда говорю: «Не это главное. Найди что-то неповторимое внутри себя!»
Александр Садовский активно участвовал во многих выставках. Его картины приобретают музеи — в частности, несколько работ находится в СХМ. «Заслуженного» получил вполне заслуженно, по крайней мере, блатов не имел и ключевых должностей не занимал. В 2001 г. удостоен областной премии в номинации «Изобразительное искусство и народные промыслы». Говорит об этом так: «Очень хорошо. Дали денег — поднял свое художествнное хозяйство».
Главное в его творческой жизни — вечное движение и, как нам кажется, постоянная неудовлетворенность сделанным. Он говорил о поиске, но процесс этот не лихорадочный, а спокойный. Человек знает что ему нужно и как это найти. Художник проделал долгий путь от освоения технических азов в училище до... Впрочем, еще не финиш.
Беседовал Алексей Сикорский,
газета «Панорама» № 19, 10 мая 2006 г.